Оборона Опочки 1517 г. Глава 2. Затишье перед бурей. Русско-литовский фронт
Воспользовавшись тем, что противник распустил войска, с первыми морозными днями зимы 1515 г. русские воеводы предприняли ряд ударов по территории Великого княжества Литовского, продемонстрировав тем самым свою исключительную мобильность и показав противнику, что, несмотря на поражение под Оршей, Российское государство не утратило своего наступательного порыва.
Дерзким набегом 28 января 1515 г. псковским наместником А.В. Сабуровым был взят Браславль. В Устюжском летописном своде сохранился рассказ о диверсии, предпринятой Сабуровым. Якобы без ведома великого князя с 3000 дворянами и детьми боярскими псковский наместник появился у Браславля (в летописи ошибочно назван Рославль). На вопрос о своих действиях Сабуров ответил горожанам, что он сбежал от великого князя. Получив от браславльцев фураж, он двинулся дальше. Остановившись в 30 верстах от города, наместник стремительно повернул назад и утром ворвался в город, «много добра пойма и полону». Среди захваченных трофеев оказались 18 немецких купцов, которые позже были отпущены. За предпринятую диверсию Сабуров получил похвалу от государя Василия Ивановича. В летописном рассказе, несомненно, изобилующем достоверными деталями, есть несколько непонятных эпизодов. Прежде всего о численности псковского отряда в 3000 чел. — после Оршанской битвы вряд ли псковичи могли выставить такое число воинов. Прояснить вопрос могут псковские летописи: согласно их тексту, в помощь наместнику Сабурову были отправлены отряды с воеводами И. Шаминым и Ю. Замятниным, государь «велел им с силою псковскую и новгородскою (выделено мной. — А.Л.) идти под Бряслов». Были опустошены литовские посады «и под Кажном посад же ожгоша». Таким образом, набег Сабурова на Браславль был целенаправленным.
Герб Великого княжества Литовского на пушке 1529 г.
(ВИМАИВиВС)
Затем на литовско-русском фронте образовалось затишье на несколько месяцев.
Весной был подготовлен удар со стороны Литвы. Литовские отряды ударили по северо-западным базам русских. Белорусский исследователь В. Воронин, ссылаясь на хронику польского монаха Яна из Коморова, отождествляет эту операцию с летним походом на Великие Луки полоцкого и витебского воевод О. Гаштольда и Яна Косцевича.
Между тем сохранилось письмо епископа Петра Томицкого гнезнинскому архиепископу Яну Ласскому, написанное буквально через несколько дней после похода. В сообщении говорится о действиях «князя Януша» (Я. Сверчовский), который совершил поход к городам Великие Луки и Торопцу (Vielkieluki, Thoropiecz) и якобы «предал их огню, пленению и жестокому разграблению», а затем без потерь вернулся обратно. На самом деле города устояли, но округу существенно разорили. В Разрядной книге имеется следующая запись: «приходили литовские люди войною на Луки на Великие и посады у Лук Великих пожгли, а воевали неделю; а встречи им не было: великого князя бояре и воеводы не поспели». Как отметил Владимирский летописец, «тое же весны приходила Литва на Лукы Великие, села пограбили и посад пожгли, а города не взяли». Письмо П. Томицкого о набеге «князя Януша» датировано 9 июня 1515 г., следовательно, именно об этом весеннем походе и писал Владимирский летописец.
В то же время в летописи упоминается второй поход на Великие Луки: «того же лета в другыи Литва пришла на Лукы». И по времени эта операция совпадает с известием упомянутого монаха-бернардинца Яна из Коморова, который в своей хронике писал, что в летний период (tempore estatis) войска под командованием «Гаштольда, воеводы Полоцкого и господина Косцевича, воеводы витебского» вторглись в землю Московии, опустошили места, взяли город, называемый Великие Луки, убили более 36 тысяч, и, захватив около 30 тысяч, с богатой добычей вернулись домой. Пропустим мимо гиперболу ученого монаха (в его трактате во всех случаях «московиты» погибают десятками тысяч, а, например, под Оршей было разбито не 80 000, а 180 000 «московитов»!), здесь нас интересует результат похода. По словам Владимирского летописца, все было с точностью до наоборот, да и масштабы операции были гораздо скромнее: «…и великого князя воеводы побили литву многих, а иных разгоняли, а живых панов поимали восмьдесят и три, и к великому князю прислали их». По всей видимости, полоцко-витебский отряд неожиданно появился под Великими Луками, разорил округу, но после стычки с русскими воеводами вынужден был отступить, потеряв, помимо убитых, 83 человека пленными.
Военные акции Я. Сверчовского, О. Гаштольда и Я. Косцевича не остались без ответа.
К зиме, когда удалось высвободить некоторые силы с южного (крымского) фронта, состоялся поход ратей на Литву. Новгородско-псковская группировка боярина В.В. Шуйского (вторым воеводой был А.В. Сабуров) направлялась, очевидно, в Витебский повет (5 полков, 10 воевод). Изподо Ржевы двинулась рать М.В. Горбатого и Д.Г. Бутурлина (5 полков, 10 воевод). Из крепости Белой к Витебску вышел вспомогательный корпус В.Д. Годунова. В случае соединения ратей предписывалось: «А как бояре и воеводы в место сойдутца князь Михайло Горбатой со князь Васильем Шуйским, и князь Михаилу и Дмитрею Бутурлину быти в большом полку со князь Васильем Шуйским вместе, а передовому полку с передовым полком, а правая рука с правою, а левая с левою рукою, а сторожевому полку с сторожевым полком…». Никаких полевых сражений в этом походе не было: наемники и шляхта отсиделись в крепостях, а русские, не осаждая города, собрали богатые трофеи.
Северо-восточная граница Великого княжества Литовского была фактически оголена. В этом районе крепостей было катастрофически мало. Возведение частновладельческих замков также не решало проблем, хотя определенные мероприятия в этом направлении проводились. Так, 24 октября 1515 г. было выдано разрешение браславскому наместнику Ивану Сапеге построить замок в его имении Вяце на р. Двине. Но небольшие замки не могли помешать русским воеводам вторгаться с северо-востока — их либо обходили, либо сжигали, как, например, крепость Друю на р. Двине.
Полномасштабная война, начавшаяся с «государевых походов» в 1512 г., через три года уже свелась к порубежным боевым действиям. Сил на продолжение войны участникам конфликта явно не хватало.
Герб Короны Польской на пушке 1529 г.
(ВИМАИВиВС)
Сентябрь 1515 г. оказался неурожайным в России — как отмечает летописец, «перемежилося хлеба на Москве». Подготовить провизию дворянам и детям боярским оказалось делом проблемным, поэтому в следующем, 1516-м, не планировались какие-либо полномасштабные операции. Упор в кампании 1516 г. делался на наиболее боеспособные служилые города (Новгород и Псков), сумевшие подготовить свои рати для наступательных действий.
Прибыв на великий сейм в Берестье в конце 1515 г., король Сигизмунд столкнулся с многочисленными жалобами своих подданных, «истощенных войною и налогами на военные нужды». Наемникам заплатили жалованье за последние месяцы и… распустили по домам. Военную кампанию 1516 г. решено было проводить собственными силами. Однако силы эти оказались распыленными: Жемойтская земля готовилась охранять свои границы от прусского магистра, Волынь и Киев организовывали отряды для обороны от татар.
С декабря 1515 по январь 1516 г. акты Литовской метрики засвидетельствовали крупные королевские займы на нужды войны на общую сумму ок. 6000 коп грошей. Король фактически заложил у князей и магнатов некоторые свои земли и дворы с правом получать с них доходы. Деньги нужны были не только на выплату жалованья наемникам и ведение войны. Значительными суммами покупалась лояльность Крыма.
В начале 1516 г. великий князь Литовский Сигизмунд вновь обнадежил Мухаммед-Гирея успехами своих войск. «…Люди наши украиных наших замъков, — писал король, — с Полоцка и Витебска, и з ынъших наших городовъ, и дворане наши, и люди служебный, жолнири, частокрот в землю неприятеля нашего московского ходят и посполите земли его школы великии делаютъ, и в целости выходятъ, а люди его, з ласки милого Бога, людемъ нашимъ въ его земли нигде на око ся не могутъ оказати».
Но ни в русских, ни в литовских документах нет подтверждений слов Сигизмунда. Возможно, речь шла о пограничных рейдах небольших отрядов, ходивших «за рубеж» в целях поживиться добычей. В послании крымскому хану «шкоды» на порубежье были представлены как серьезные операции против «московитов».
4-фунтовая пушка 1529 г. Великого княжества Литовского
(ВИМАИВиВС)
Первый поход был предпринят только к началу лета. Со стороны Литвы отряд неизвестной численности вторгся в пределы Русского государства. В одном письме епископа Томицкого есть короткая фраза о том, что «наши люди, пришедшие под вражескую крепость Гомель, хоть и вынуждены были вернуться с незавершенным делом, но однако не мало вреда нанесли врагу». Отметим, что епископ Томицкий писал о поляках, подразумевая, очевидно, наемников, нанятых в Кракове.
Вскоре с южных и восточных границ в Вильну стали поступать тревожные вести. Татарские отряды «царевичей» двинулись в Подолию и Галицию, а «московиты» собирали рать у границы, в районе крепости Белой. Информация, полученная от цесарских послов, подтвердила данные литовской разведки: великий князь Московский подготовил 12 или 13 тысяч воинов, чтобы отправить их брать Полоцк. Судя по первым сообщениям, «коварные московиты» готовили не мелкие «загонные» отряды, призванные опустошать территорию, а весьма многочисленную рать.
Положение усугубилось тем, что сведения об объекте планируемого нападения оказались неверными — русские пошли не на Полоцк, а на Витебск. Момент был выбран самый благоприятный для воевод Василия III — в это время в Вильне шел процесс между витебским воеводой Яном Костевичем и витебчанами. Представители «нобилитета и граждан» (nobelium et civium) обвиняли воеводу в несправедливости и грабежах — «в кривдах и утисках». Решение Сигизмунда от 24 июля было не в пользу воеводы Яна Костевича. Но пока шел суд да дело, под стены замки подошли передовые отряды русских. В разрядной книге приведена роспись, согласно которой «к Витебску по полком» от крепости Белой ходила рать воевод князей Андрея Бучена Борисовича Горбатова и Семена Федоровича Курбского, усиленная группировкой из Великих Лук. И хотя в походе участвовали 13 воевод, сложно назвать данную группировку большой: судя по назначениям незнатных лиц на воеводские должности, это было небольшое войско, часть которого блокировала Витебск, а другая часть занималась набегами на окрестные территории.
Казенная часть литовской пушки 1529 г.
(ВИМАИВиВС)
Сложно сказать, были ли вообще попытки взять город штурмом — отряды русских, по литовским сведениям, «сожгли окрестные села и жатву».
Тем не менее были опасения, что Витебск, лишенный командования и управления, с небольшим гарнизоном, может не выдержать блокады. Неожиданно помощь горожанам пришла оттуда, откуда не звали: татары своими нападениями на южные рубежи «причинили большой ущерб московитам». Первое появление на рязанских и мещерских рубежах татарских загонов «Багатырь-царевича» датировано 15 июня. Примерно к началу июля вести об угрозе крымчаков достигли русского лагеря под Витебском. Между 25 июлем и 24 августом появились один за другим долгожданные известия об отступлении врага, и П. Томицкий не приминул сообщить С. Ходецкому, что «наш враг наш Московит отступил от осады замка Витебска». Воевода А. Горбатый снял осаду и вернулся в Белую.
Но даже после отступления «московиты» заставляли нервничать литовских воевод. В переписке П. Томицкого с Константином Острожским опять появляются сообщения, что «Моски угрожают» Литве и они «готовы с сильной армией» перейти границу. Но информации о глубоких вторжениях в источниках нет. И Литва, и Россия в это время были обеспокоены нападениями татар на свои границы.
Конец 1516 года прошел в небольших стычках, крупных операций в этот период не проводилось. Несмотря на договор с Мухаммед-Гиреем, Литве и Польше приходилось отражать набеги крымцев. По сути, тем же занимались и русские, чьи рати были выдвинуты на Окский рубеж.
В военном плане 1516 год не принес каких-либо успехов ни той, ни другой стороне. Однако на дипломатическом фронте Россией были достигнуты значительные успехи в плане формирования антиягеллонской коалиции. В 1515-1518 гг. Тевтонский Орден, Дания, Империя, Швеция искали дипломатичекие пути для налаживания прямых контактов со «схизматиком» и «варваром» Василием III Ивановичем. Есть все основания утверждать, что битва под Оршей, прогремевшая благодаря ягеллонской пропаганде в 1514-1515 гг. по всей Европе, утвердила во мнении ряд европейских монархов о нескончаемых военных ресурсах Московии. Казалось бы, по реляциям Сигизмунда «московиты» терпят грандиозное поражение, теряют якобы 30 или даже 40 тысяч убитыми, но тем не менее продолжают натиск на Литву и не выпускают инициативу из рук. И это обстоятельство не могло не привлечь внимания тех европейцев, которые находились в контактах с «Московией»…
автор статьи А.Н. Лобин
книга серии «Ратное дело» (2017)
Оборона Опочки 1517 г.
